Вот интересно, какого лешего большевики в своё время принялись громоздить в самых центровых местах городов погосты? И ведь многие до сих пор сохранились, пугая прохожих мрачным обликом. Не будем касаться Красной площади в Москве, но ведь и в благословенном нашем Волгограде, в самом центре, также остались рудименты давнего кладбища.
О чём молчит порыпанный штабель?
Речь идёт о груде камней в так называемом Комсомольском саду, за зданием НЭТа. Полусмытые буквы удостоверяют, что порыпанный этот штабель поставлен «борцам за рабочее дело, погибшим от рук белогвардейцев 1918-1919 годы». Но имя обозначено лишь одно: Яков Ерман.
Сегодня мало уже кто знает, что это был за человек, именем которого названо крупнейшее предприятие Волгограда и ещё несколько позиций. Между тем, его личность и судьба вполне могли бы стать основой для даже не одного – нескольких столь любимых нынче сериалов. И в них неимоверным образом переплелись бы войны, революции, митинги, тюремные эпопеи и, конечно же, огромная трагическая любовь.
Он был отчаянно, неприлично молод. Даже по тем революционным меркам. Когда солдат Яков Ерман ровно 101 год назад прибыл в Царицын, ему только что исполнился 21. Но в кармане у этого недавнего юноши лежало удостоверение, подписанное секретарём центрального комитета партии большевиков, железной Еленой Стасовой, дающее полномочия товарищу Якову вести пропаганду от имени самой рабочей партии в мире.
И он таки её повёл. Да так интенсивно, что уже через месяц стал известен всему Царицыну. Без него не обходился ни один митинг, ни одно собрание, ни одно сколько-нибудь массовое шествие. А их в апреле 1917 года было несметное количество. В таких случаях говорят: как у дурака махорки.
Тон задавали солдаты. В Царицыне их скопилось до 40 тысяч. Продолжалась война, и в окопы на передовые линии мало кому хотелось. Куда выгоднее было погорланить в глубоком тылу – и теплей, и целей. Вот и горланили. Благо свободы, настоящей, когда практически всё дозволено, было хоть отбавляй.
Яков Ерман, кроме устных излияний, обнаружил в себе и недюжинный писучий талант. В мае начала выходить большевистская газета «Борьба» (теперь это – «Волгоградская правда»), в каждом номере обязательно была статья Ермана. А то и несколько. Его стиль – и в речах, и статьях – напоминал закипающее молоко: слова волнуются, пузырятся, вздымаются вверх. Сплошь – восклицательные знаки, словно иголками будоражащие сознание людей.
Власти трижды его арестовывали и трижды освобождали под напором рабочих и солдат. Очень скоро Ермана избирают председателем исполкома Совета. И далее – по восходящей: председатель Царицынской городской думы, с октября 1917 года — председатель Царицынского Совета. Одновременно с марта 1918 года – комиссар финансов исполнительного комитета.
Чудовищно хороша собой!
И всё это время рядом с ним была его подруга, невенчанная жена с излюбленным русскими классиками именем: 16-летняя Лиза Меламед. Как выразился один из современников, чудовищно хороша собой. Она растворила себя в возлюбленном Якове, а тот не отпускал её от себя ни на шаг. Разве что не брал с собой в тюремную камеру. Да и то потому, что не было дозволено. Иначе Лизонька оказалась бы и там.
Яков Ерман был делегатом на историческом II съезде Советов, где Ленин произнёс опрокинувшую Россию знаменитую фразу: «Социалистическая революция, о необходимости которой всё время говорили большевики, свершилась!». Уррраааа!!!! Даё-о-о-ошь!!!! Зал – на дыбах, и вся великая держава вздыбилась и понеслась во весь опор. Как оказалось, в никуда.
Именно по докладу Ермана, вернувшегося из Питера, Царицынский Совет постановил взять власть в свои руки. Целиком и полностью. И таки взял. Товарищ Яков полностью погружается в хозяйственные дела и отрывается от них лишь для пребывания на очередном съезде Советов. Он был делегатом ещё III и V съезда Советов. На последнем он активно поучаствовал в разгроме мятежа левых эсеров и был избран членом высшего органа Советской власти – Всероссийского центрального исполнительного комитета. Сам председатель ВЦИК Яков Свердлов, подбирающий в свои ряды говорунов себе под стать, вручил ему мандат, в котором царицынские товарищи извещались, что их горячо любимый вождь товарищ Ерман отпускается в Царицын на три дня, чтобы собрать вещи и перебраться в Москву для работы в центральном аппарате.
С этой значительной бумагой и непременной Лизонькой Яков отправился домой на пароходе «Ярославна». Остановка на пристани в Николаевке оказалась роковой. Охрана Ермана задралась с пристанскими рабочими, Яков кинулся их разнимать. Тогда-то и грянул выстрел. Ермана срочно перевезли в больницу в Камышин, где он и умер, не приходя в сознание. Стрелявшего не нашли. Тайна убийства так и осталась нераскрытой.
Лиза выстрелила себе в сердце из браунинга. Но есть сведения, что осталась жива, прошла фронты гражданской войны. Далее следы её теряются.
Сплочённость явно обветшала
Тело Ермана на пароходе прибыло в Царицын. В день похорон все магазины и правительственные учреждения были закрыты. Гроб несколько часов возили по притихшему городу. Горы венков покрыли последнее место успокоения погибшего. Рассказывают, что солдаты, которые не могли достать венков, грабили чужие могилы и тащили к месту успокоения вождя, чтобы показать свое уважение павшему трибуну.
Затем в могилу Ермана был подзахоронен красный военачальник Иван Тулак, убитый крестьянами за жестокие реквизиции. Проще говоря, за безудержную грабиловку под видом продразвёрстки. Позже здесь легли красноармейцы, погибшие при защите Царицына. И ещё позже – секретарь парторганизации мельницы Константин Грудинин. Он был убит в драке, которую квалифицировали как политическое убийство, мельница получила имя Грудинина, сейчас она – самый известный памятник Сталинградской битвы.
В 1925 году на братской могиле открыт памятник, дошедший до нас в первоначальном виде. Скреплённые цементом камни символизируют сплочённость рабочего класса. Появившиеся на облупившемся памятнике глубокие трещины и каверны свидетельствуют, что названная сплочённость явно обветшала.
Автором памятника стал известный царицынский художник Николай Любимов. Ему также выпала судьба не из радужных. Советская власть арестовывала его дважды. Что-то вышло у него с женой, но потом обошлось. Гораздо серьёзнее обстояли дела, когда его обвинили в чересчур мрачном изображении товарища Сталина. Потом выяснилось, что во всём виноваты бракованные краски, художник был оправдан.
В дни войны Николай Любимов рисовал хлёсткие карикатуры на фашистских вояк. Немцы, захватив часть города, где жил художник, принялись усердно искать его. Нашёлся предатель, Любимов был схвачен. Ему предложили направить своё искусство против Сталина и Красной Армии, но он отказался и был расстрелян. Что здесь легенда, а что действительность, мы, наверное, уже не узнаем. Да и вряд ли это нужно.
И, возвращаясь к рудиментам погоста в центре города. Ну, ей Богу, совестно оставлять памятник в таком состоянии. Под ним лежат восемь человек, заслуживающих, если не уважения, то уж точно – памяти. Наверное, стоит подумать над тем, чтобы или привести могилу в порядок, или, что логичнее, перенести её туда, где ей и положено быть: на кладбище.