Много лет назад я впервые оказалась на только что появившемся строительном рынке на Тулака. Рядом с основной дорогой стояло что-то похожее на крытый прилавок метров 15 длиной. Стало интересно что это. Оказалось, что остатки лесозавода. А еще позже я увидела неподалеку на той же территории красивое старинное здание. Оно совершенно не вязалось с ангарами стройбазы и было намного старше по возрасту. Стиль строения был явно дореволюционным.
Чудом уцелевшее здание бывшего заводоуправления лесозавода купцов Максимовых, пережившее войны, захватило мое внимание. На этот раз о нем и пойдет речь.
Еще каких – нибудь две сотни лет назад Царицын был крохотным городком с немногочисленным населением, слабо развитым производством и неясными перспективами. Изначальный смысл сторожевого опорного пункта был не актуален, новых смыслов не было. До тех пор, пока не было принято одно из самых значимых решений в истории города о строительстве железной дороги, которая должна была заменить переволоку. Если б не это, история нашего края пошла бы по-другому. И сейчас была бы не Волгоградская, а, например,
Дубовская область.
Но решение было принято, и Царицын получил мощный толчок к развитию. С проведением Волго-Донской (1862 г.) и Грязе-Царицынской (1871 г.) железных дорог уездный город превратился в крупный транспортный узел. Как на дрожжах стали появляться новые производства, люди приезжали семьями, капиталы сколачивались в мгновение ока. Жизнь кипела, город рос, строился, товары текли широкими реками во все стороны, привлекая все новых и новых купцов, желающих вести здесь дела. Большая часть грузов шла от Волги к Грязям и далее в центральные районы России с конечным выходом на Ригу, где через Балтийское море уходила в Западную Европу.
Торговля и промышленность оживили не только Царицын, но и его ближайшие окрестности. Одним из близлежащих населенных пунктов, получивших возможности для развития, стал хутор Ново-Никольский, названный так в честь императора Николая I. До этого небольшой населенный пункт назывался хутор Климкин – предположительно, в честь первого поселенца. Сейчас эта часть Советского района Волгограда зовется Нижняя Ельшанка и включает в себя микрорайон Тулака. К 1860 году хутор населяли около 200 человек, часть из которых были отставными мелкими чиновниками. В 1862 году через Ельшанку пролегла Волго-Донская железная дорога, кусок которой до сих пор можно увидеть под мостами на въезде на Тулака со стороны Волги и консервного завода.
Удобное месторасположение у реки и недалеко от границы Царицына того времени, железная дорога и пологий участок берега сделали этот населенный пункт привлекательным для сына, наследника и продолжателя дела ростовского купца 3 гильдии Романа Андреевича Максимова – Петра. Он не только продолжил, но и существенно расширил дело отца, занимавшегося лесом в Ростове-на-Дону. Петр Романович был купцом уже 1 гильдии, его называли «лесным королем». Купец укрупнил свои промышленные активы и распространил деятельность на всю Россию, а также расширил количество отраслей, в которых вел дела. За ним закрепилась слава первого ростовского миллионщика, удачливого и расчётливого дельца.
К 1881 году Петр Максимов построил на территории Нижней Ельшанки большой лесопильный завод. И хутор стал не только важным пунктом для перевозки всех грузов, идущих по Волге, но и местом отгрузки огромных партий леса. По данным историков, лесопилки Максимова ежегодно получали и обрабатывали около 600 тысяч бревен. Лес шел с верховий Волги и Камы.
Для работы на заводе требовалось больше рук. И к 1882 году общая численность хутора составила почти 800 человек. В конце 80-х годов 19 века на лесопилке трудились более 60 рабочих и производилось продукции на 150 тысяч рублей в год. Остальные жители работали на судоверфи (открыта в 1892 году) еще одного ростовского купца Дмитрия Пастухова, а также занимались кустарным промыслом. Лишь небольшая часть новоникольцев занималась сельским хозяйством, и то только для собственных нужд. Может, и больше крестьян было бы в Ново-Никольском, но земли за хутором числилось маловато. Ее никак не хватило бы, чтобы прокормить всех, кто тут жил. Поэтому и нанимались рабочими на близлежащие предприятия.
Купцы Максимовы уделяли большое внимание новшествам, особенно в образовании и технике. Именно они первыми в России стали перевозить бревна на баржах, а не сплавлять плотами или белянами. Для этого Петру Максимову пришлось обзавестись целым флотом грузовых судов. Завод на берегу Волги был тоже оборудован по последнему слову техники: две паровые самотаски, четыре паровые пилорамы, конно-железный путь длиной 3,5 версты к Волго-Донской дороге. Эти передовые и затратные на первый момент решения были залогом дальнейшего обогащения и успешного развития лесной империи Петра Максимова. Это был его стиль ведения дел. В 1895 году он умер, оставив дела своему брату Владимиру, который руководил лесопильным заводом в Ельшанке до 1917 года, продолжая семейные традиции.
В 1901 году Ельшанка и Купоросный выгорели практически дотла. Говорили о поджигателях – первой полыхнула купеческая беляна. С нее огонь распространился на другие суда, стоявшие у пристани. Потом уже занялся сам хутор. Горело долго – недели. Этот пожар зафиксировали печатные издания, насчитав около 6 миллионов рублей убытков. Огромная сумма по тем временам.
Вероятно, кирпичное здание заводского цеха возвели как раз после знаменитого пожара. К сожалению, точной даты установить не удалось. Двухэтажный цех с довольно богатым украшением фасада, большими окнами и балконами в 1914 году было дополнено кирпичной котельной. Позже первое здание переквалифицировали в заводоуправление.
После революции лесозавод перешел во власть пролетариата. Но это уже другая история. Нынешним волгоградцам в наследство осталось два этих строения. Их можно свободно осмотреть, однако они сейчас находятся в частной собственности. И в не очень хорошем состоянии. Внутри расположились магазины и конторы. Возможно, за них когда-нибудь возьмутся и сохранят для потомков. При должном уходе эти добротные здание смогут простоять еще очень долго.
