Разношёрстная орава, гогоча, вламывалась в аптеки, искала спирт. Добыча составила 17 вёдер (более 200 литров). Напившись в драбадан, бандиты гоняли на тройках по улицам, стреляя во всё, что движется. Были разгромлены и разграблены все советские учреждения, их работники зверски замучены. Со складов увезено продовольствие, предназначенное для раздачи населению. Обыватели, потерпевшие от грабежей, издевательств, впали в ужас и буквально молятся о приходе красных войск.
Так описывает захват города Хвалынска в 1921 году саратовская газета «Известия». Газетное сообщение заставляет вспомнить известный афоризм, приписываемый «железному канцлеру» Отто Бисмарку: «Никогда столько не врут, как во время войны, после охоты и до выборов».
Шла самая настоящая война
В 1921 году в Советской России как раз шла самая настоящая война. Вели её отчаявшиеся, озлобившиеся земледельцы против коммунистической тирании, террором и голодом доведшей людей до крайней точки. Газетное сообщение касалось действий войск под командованием Фёдора Попова на севере Царицынской губернии и в нескольких уездах Саратовской. К счастью, кроме газет, в архивах сохранились и другие документы того времени. И они рисуют совершенно противоположную картину происходившего.
Части Попова заняли Хвалынск 17 марта 1921 года. И сразу же последовал строгий приказ командующего. В нём говорилось: «Обращаюсь к гражданам г. Хвалынска, что я иду только против насилия комиссаров-коммунистов и даю освобождение русскому народу. Пошёл я и вверенные мне войска против диктатуры начальников, и всякое насилие, как со стороны красноармейцев моего отряда, а также и несознательных граждан буду пресекать самым беспощадным образом, до расстрела включительно».
И пресекал, и расстреливал. В том числе и прежде всего, своих – тех, кто действительно ударился в бандитство. Комиссары – да, расстреливались беспощадно, общим числом 23 человека. Накипело у людей, повидавших ужасы «расказачивания», продразвёрстки, «красного террора». Многие сотрудники советских учреждений отпускались. Кстати, сами учреждения открылись утром следующего дня.
Продовольствие, мануфактура действительно были вывезены со складов. Но тут же розданы населению.
Диктатура пролетариата отменяется
О настроении же обывателей свидетельствуют сводки красного командования, не предназначенные для общественности. В них сообщалось, что крестьяне в общем относятся к Советской власти враждебно и сочувствуют к бандитизму. Здесь, правда, надо уточнить, что к Советской власти население в большинстве сохраняло пиетет, вражда адресовалась зарвавшимся руководителям, продовольственной политике коммунистов, терроризировавших население. И сочувствовали обыватели вовсе не бандитам, но, как они считали, освободителям от тяжкого ига большевиков.
Настроения эти были суммированы в декларации повстанцев. Торжественно объявлялось, что «диктатура пролетариата, три года разорявшая Россию, отменяется и вся полнота власти передается самому народу без всяких подразделений на классы и партии. Признавая за коммунизмом великое будущее и что идеи его священны, новая революционная власть ни в коем случае не имеет в виду силу штыка противопоставить этой идее и борется с насильниками-комиссарами, спекулировавшими на коммунизме, а также не признаёт и борется с принудительной государственной коммуной, считая, что увлечение всякого рода идеями — право всякого человека, и меньшинство не имеет права навязывать большинству народа свою волю».
Данная статья не имеет целью идеализировать повстанчество вообще и действия отрядов Фёдора Попова, в частности. Равно как и мазать их сплошь чёрной краской, как это делали советские пропагандисты. Необходимо восстановить сложнейшую историю нашего края во всех её сложностях и противоречиях.
Об отчаянном атамане, умелом военачальнике Фёдоре Попове известно крайне мало. Уроженец Михайловки, он дрался за советскую власть, командуя полком в Первой Конной армии Будённого. А потом стал правой рукой командира повстанцев Кирилла Вакулина (о нём мы писали в прошлой статье). Именно он после гибели Вакулина собрал рассеянные отряды в кулак и прошёлся огненным смерчем по северу Царицынской губернии, Заволжью и Саратовской губернии.
Расстрелы практиковались широко и повсеместно
В центр летели отчаянные телеграммы, побитые местные руководители оценивали силы восставших от 6 до 11 тысяч человек, против них были выдвинуты несколько дивизий, бронепоезда, аэропланы. Ленин из Кремля требовал подавить восстания любой ценой, не останавливаясь ни перед чем. И ведь не останавливались. Хорошо известно, как впервые в истории против восставших тамбовских крестьян будущий маршал Тухачевский применил ядовитые газы, не говоря уже о расстреле заложников из семей восставших.
О применении газов в нашем краю нигде не говорится. А вот расстрелы практиковались широко и повсеместно.
Господи, сколько же крови пролилось, сколько судеб было исковеркано, чтобы всего лишь через семь десятков лет признать всё это напрасным…
Рейды отрядов Фёдора Попова, как и многих других, в конце концов, подвигли большевиков на послабление политики в деревне. В марте 1921 года ненавистная продразвёрстка была заменена продналогом, значительно облегчившим положение земледельцев. Сказали своё слово и красноармейские части, в изобилии наводнившие наш край. И восстания медленно пошли на убыль.
В мае 1921 года несколько красных дивизий начали решительные действия против частей Попова. Некогда мощное соединение распалось на мелкие группы, рассеявшиеся по обширной территории. Судьба самого Фёдора Попова неизвестна. Есть данные, что он погиб в бою, но точных подтверждений нет.
Однако полностью борьба не прекратилась. Ещё долго непокорные повстанцы тревожили сёла и хутора. Особенно они активизировались в конце 1920-х годов с началом сплошной коллективизации в крае с её кровавыми кошмарами.
Но это уже другая история…
