Такое странное соседство стало возможно после строительства в Царицыне французского завода «Урал-Волга», ныне известного как «Красный Октябрь».
Для больших начальников завода, преимущественно иностранцев, французы построили поселок, который получил название
Большая Франция, для среднего руководящего состава – Малая Франция. А для простых работяг – русская деревня. Она располагалась прямо за воротами завода в границах от нынешней 39-ой Гвардейской до Банного оврага на площади Возрождения.
Русская деревня в отличие от своих соседей — имеющей электричество Большой Францией и освещаемой керосином Малой — тонула во мгле. Хотя дома были и кирпичные, но очень маленькие. Дневной свет проникал внутрь через натянутые на раму пузыри животных.
В газетных хрониках того времени в статье под шокирующим названием «Живые в дверь, мертвые — в окно» сообщается, что из-за узких дверных проемов тело покойного невозможно было вынести кроме как через окно.
За весь рабочий день, который в те времена с лихвой превышал 8 часов, людей всего два раза выпускали за заводские ворота на завтрак и обед. Простые рабочие на заводе получали по тем временам неплохо — 27 рублей за месяц. Бочка воблы, для сравнения, стоила 2 рубля 50 копеек.
Поскольку среди местных многие были холостыми, то питаться им приходилось в так называемых «обжорках». Столовых на заводе предусмотрено не было, поэтому торговцы начали продавать готовую пищу прямо на базарных рядах, вмещавших добрую сотню шинков и кабачков.
Там можно было купить борщ, жареную рыбу, котлеты и даже самогон, который продавали от «мерзавчиков» (так величали дозу в 50 г) до «гусини» (четверть бутылки). Видимо, по зову крови жители Краснооктябрьского района, памятуя о своих далеких предках, возрождают старинные названия. На месте дореволюционных «обжорок» сегодня работает заведение под таким же названием. Или другое название, также существующее поныне в районе — шинок — тоже имеет местные «французские» корни.
В начале прошлого века пьянство процветало. Излюбленные способы отдыха русского мужика после тяжелой работы дошли до нас в виде жандармейских сводок с пометкой «борьба с винокурением».
В одном из номеров «Царицынского вестника» тех лет сообщалось, что на французском заводе винокурение свило себе прочное гнездо. «Мы сообщали уже о большом тайном винокуренном заводе, владельцы коего пока не обнаружены. Завод ежедневно выкуривал 20 — 10 ведер 90-градусного спирта, получая барыша свыше 1000 рублей, по 100 рублей за ведро. Недавно полицейским надзирателем обнаружен тайный винокуренный завод в квартире домовладелицы Куровской. Найдены части машиноаппарата и остатки спирта в четверти. Куровская привлекается к ответственности».
Повод выпить у русского мужика всегда находился, потому как жил он по сравнению с соседом-французом в грязи и нищете. В крохотных, однотипных домиках, рассчитанных на четырех хозяев, особых удобств не было. Единственной роскошью стала располагавшаяся на вершине оврага баня. С тех пор овраг так и называется — Банный. Оплот чистоты, построенный еще французами, оказался долгожителем. Баню помнят многие жители Красного Октября, заставшие 1950-е годы.
За баней располагалась еще одна местная достопримечательность — открытый кинотеатр «Ля Руш». Несмотря на столь звучное заграничное название, перевод был в духе грядущей советской эпохи — «Заря». Название оказалось вполне символичным для судьбы кинотеатра, который полыхал алым заревом на горизонте Франции не один раз. В полицейских сводках значится, что поджигателями были вовсе не противники продвижения светской культуры в массы, а сами владельцы сего учреждения. Перед каждым поджогом здание страховали на солидную сумму.
Впрочем, в русской деревне были и счастливые истории. Между прочим, уже тогда началась газетная пропаганда здорового образа жизни. Ценились в передовиках производства не только профессиональные умения и навыки, но и многочисленное крепкое потомство.
«На днях в поселке Французского завода жена заводского рабочего Михаила Смолина, имея пятерых детей, разрешилась от бремени еще четырьми, из которых оказалось три девочки и один мальчик. Все дети живы и нормальны. Смолин —трезвый человек, хороший семьянин и вел нормальный образ жизни».
Сегодня от русской деревни не осталось и следа. На территории, которую она занимала – теперь проспект Ленина, парк. О прежней русской деревне напоминает лишь топоним – Банный овраг, который до сих пор многие местные жители так называют, хотя бани там уже давно нет.
А какую историю своего города помните вы? Поделитесь в комментариях.
