Ведь вот она какая штука – война. 75 лет прошло, а она всё напоминает о себе. Да ведь и подумать страшно: сколько жизней прервано, сколько судеб сломано. Вот и катится горькое эхо по времени. И долго будет ещё катиться.
Главное, что мы друг друга поняли
Вспомнилась по случаю одна история. Правда, не из наших дней. Случилась она весной 1992 года.
В один из майских вечеров позвонил мне друг из Москвы и долго что-то рассказывал. Сквозь нагромождение слов и междометий прорвалось странное известие: в Волгоград из Москвы через Ростов едет некий британец мистер Джулиан Питерс. По-русски он ни бум-бум, хотя сам – русский. Его надо встретить и отправить к казакам. Подробностей пока получить невозможно, потому что названный мистер Питерс уже упал лицом в стол, а сам друг держится из последних сил.
На этом месте телефонная трубка булькнула и отключилась.
Само собой, я ни капельки не встревожился, приняв всё услышанное за весёлые отголоски застолья в матушке-столице. В тот год россияне много пили – на дворе вовсю бушевали ветры демократии, цены рванули на немыслимую высоту, и мало кто представлял, как оно там будет дальше. А потому, по русскому обыкновению, топили тревогу и неуверенность в стакане.
Через день друг позвонил снова, вяло поинтересовавшись, как идёт подготовка к встрече с мистером Питерсом. Услышав мой искренний смех и легкомысленные отговорки, взбеленился, обозвал меня страшными словами и велел лететь на вокзал, потому что поезд из Ростова должен был прибыть через час.
И я рванул на вокзал. Успел. Мистера Питерса я почему-то узнал сразу – его бережно поддерживали по бокам два дюжих парня. Самое удивительное, что и он узнал меня. Мы пошли навстречу друг другу, как истребители в лобовую атаку. Здоровяки сгрузили британца в мои объятья, высказав самые лестные оценки в его адрес.
– Мировой парень, хоть и англиец, – прогудел один здоровяк. – Правильно политику понимает и выпить не дурак, всю ночь квасили.
– А вы на каком же языке-то с ним разговаривали? – поинтересовался я. – Он, вроде, по-русски не понимает.
– Серьёзно? – парень задумался на минуту, потом чело его разгладилось. – А хрен его знает, на каком. Главное, что мы друг друга поняли. Правильно я говорю, Жуля? Будешь в Ростове, заглядывай!
Он хлопнул британца по спине, тот качнулся и мотнул головой, как уставшая лошадь.
Дюжие казаки отправились по своим делам, горячо пожелав нам всяческих успехов в неведомом им, но наверняка благородном деле. А мы остались на платформе тупо, но дружелюбно глядя друг на друга. Потом Джулиан достал из рюкзака, похожего на мешок, карту и потыкал пальцем в точку, оказавшуюся станицей Алексеевской.
Ах, какая это была карта-пятикилометровка! Точно такую я видел в нашем облархиве. Она осталась от какого-то немецко-фашистского оккупанта, сгинувшего на сталинградских просторах. Обозначены все населённые пункты, с истинно немецкой педантичностью вырисованы шоссе, дороги, дорожки и даже тропинки. По такой карте идти бы да идти туристами в манящие дали. Но ведь не со шмайсерами же наперевес, чёрт вас раздери совсем!
Любимая игра Аллы Пугачёвой и Раисы Горбачёвой
Ну, в Алексеевку – так в Алексеевку. И отправились мы на автовокзал покупать билеты.
Знаете ли вы, что такое был волгоградский автовокзал 30 лет назад? О, вы не знаете нашего автовокзала. Многие ещё помнят это развесёлое торжище, где можно было купить что угодно. Где ошивались всякого рода мутные личности, и надо было крепко держаться за карманы, не говоря уже о чемоданах и сумках. Где в проходах и на площадках царили короли тогдашнего Волгограда – напёрсточники, разыгрывавшие целые спектакли для обирания доверчивых пассажиров.
Где было Джулиану, этому молодому мужику из британской цивилизации, видеть наши картины? Он и не скрывал своего жадного интереса к происходящему вокруг. Понятно, что нас заметили, ненавязчиво окружили, и пошло-поехало.
Парень в спортивном костюме с парадоксальной надписью «Adiдас» уселся на корточки, раскинул прямо на земле картонку, сноровисто задвигал по ней металлическими стаканчиками и заливчато заорал в пространство:
– Мне бабка оставила три миллиона, чтоб я не пил, не курил, а напёрстки крутил. Товарищи, это любимая игра Аллы Пугачёвой и Раисы Горбачёвой. Выполним свой интернациональный долг, найдём душмана в трёх пещерах, за одного маленького душманчика — 50 рублей.
Статисты не отставали. Кто-то как бы выигрывал, вступая в типа напряжённый диалог с тем, кто крутил напёрстки:
– Открывай этот стакан. Есть `душман!
– Под стаканом густо, получи капусту.
Деньги тут же переходили из рук в руки. Один из игроков, видя живейший интерес Джулиана, старательно подталкивал его в спину, зазывая на участие. Когда же я объяснил, что он иностранец, сиделец на корточках заголосил ещё пуще:
– Я приехал из Америки на зелёном велике. Велик сломался, я с хреном остался.
В общем, было весело. Я еле уволок оттуда Джулиана, не дав ему опустошить карманы и вызвав активное неудовольствие группы товарищей. Уходя, спиной чувствовал их многообещающие взгляды.
Встретить-приветить русского британца
До автобуса на Алексеевку оставалось шесть часов. И тут меня осенило. В те поры работала у нас, кажется, первая в городе частная радиостанция «Ведо». Причём выходила в прямом эфире! И без всякой цензуры, что тогда казалось удивительно удивительным. Был там ведущий – Андрей Богданов, очень хороший мой товарищ. И что самое насущное, свободно владеющий английским языком. Туда и направил я стопы свои и своего британца.
Андрей, слава Богу, оказался у микрофона. Засупонил в эфир какую-то длиннющую композицию, чтобы освободиться для переговоров. И раскрылись удивительные вещи.
Прежде всего, мистера Джулиана Питерса по-настоящему звали Ульяном Николаевым. Его отец, уроженец станицы Алексеевской, учился в Сталинграде, потом воевал в Севастополе, попал в плен, намыкался по разным лагерям, в конце концов оказался в Англии и там прижился. Женился на англичанке, Ульян был его поздним ребёнком.
Вот так распорядилась война, навсегда лишив человека родины. Что уж там у него произошло с Советской властью, осталось неизвестным. Но что-то наверняка нехорошее, раз отрёкся от страны и даже сына не стал учить родному своему языку.
И в Россию он бы его не отпустил, конечно. Но Джулиан отправился в путешествие самостоятельно, желая побывать на земле предков и, возможно, отыскать родственников.
Закончилась композиция, Андрей вышел в эфир и начал интервью с Ульяном-Джулианом. Это надо было слышать. Виртуозно оперируя двумя языками, он с блеском поведал слушателям историю необычного путешествия, а потом мы вместе заклинали алексеевцев, если они услышат нас, встретить-приветить русского британца и помочь ему в его поисках. Сам я с ним поехать не мог. Ну, никак! Хотя очень желал.
…Давно уже нет с нами Андрея, Царствие ему Небесное – великолепный был профессионал, штучный…
Война – это нехорошо
Время ещё оставалось, Джулиан выразил два желания: побывать на Мамаевом кургане и выпить пива. Пиво ему понравилось.
На Мамаевом кургане этот улыбчивый парень вдруг посерьёзнел и оставался таким до самого отъезда. И всё о чём-то думал. Перед расставаньем он сказал лишь: «Война – это нехорошо». Причём, на очень плохом русском. Но я его понял.
Через два дня я снова встречал его на автовокзале. Прощальный вечер провели у меня дома. На следующий день он отбывал поездом в Москву. Общению очень помог сын, учившийся тогда в знаменитой «полусотке» с углублённым изучением английского. Не зря учили – стали известны подробности вояжа мистера Питерса в Алексеевку.
Наши радиопризывы не остались втуне. Прямо к автобусу пришли целые депутации с яствами и напитками. Как первое, так и второе весьма растревожило британский желудок. В промежутках между их потреблением Ульяна свозили на местное кладбище, поводили по дворам. Однако, родственников он так и не нашёл. Зато вполне убедился, что, как он сам констатировал на влажном глазу, что русский человек широк, гостеприимен и очень добр.
Вполне возможно, что Джулиан что-то напутал с географией. А, может быть, отец не дал ему точного адреса. Можно даже предположить, что мистер Питерс был матёрым шпионом, избравшим такой способ выведывания стратегических секретов населённого пункта Алексеевка.
Но последнее – это вряд ли.
– Когда приедешь в Лондон вместе с женой и детьми, обязательно позвони мне, я тебя встречу, – сказал на прощание Джулиан-Ульян Питерс-Николаев. И крепко обнял всех нас.
Прошло почти 30 лет. В Лондон я так и не собрался…
