К 75-летию Великой Победы
«Мы будем выходить на работу ежедневно после своей основной работы и выполнять любые задания. Заверяем, что не нарушим славных традиций героев Сталинграда. Мы зовем на социалистическое соревнование бригаду строителей, работающих на восстановлении Дома Павлова, и призываем последовать нашему примеру всех трудящихся города, всех сталинградцев».
Эти строчки взяты из открытого письма первой черкасовской бригады жителям Сталинграда. Оно было опубликовано 15 июня 1943 года в газете «Сталинградская правда». А двумя днями ранее, в воскресенье 13 июня, 19 женщин под водительством работницы детского сада Александры Максимовны Черкасовой пришли к руинам Дома Павлова. Не мешкая, засучили рукава и взялись за тяжкую работу: разбирали завалы, выносили мусор, оббивали от засохшего раствора кирпичи. Они пришли и на следующий день. И на следующий…
Их призыв был услышан. Число добровольцев неудержимо росло с каждым днём. Такие бригады появились и на других объектах города. Их назвали черкасовскими. Уже через неделю, 20 июня, в помощь строителям вышло на работу более 6 тысяч человек, 27 июня — более 10 тысяч. К концу июня только в Дзержинском районе действовало 100 бригад, насчитывавших 2 тысячи человек. Добровольческие бригады Ерманского района восстановили начальную школу, здание детской столовой, молочную кухню, детский сад. Они убрали 40 тысяч кубометров мусора, очистили около 50 тысяч кирпичей, вырыли 66 кубометров земли под котлованы, перенесли 18 т стройматериалов, собрали 1340 тонн металла.
Так зародилось движение, которое распространилось по всему Советскому Союзу. Имя Александры Максимовны гремело по стране, как в своё время имя Алексея Стаханова. Проводились всесоюзные съезды черкасовских бригад, где ставились огромные задачи – полстраны лежало в развалинах.
Недавняя инициатива губернатора Андрея Бочарова об увековечении памяти Александры Максимовны Черкасовой – это дань уважения всем, кто не щадил себя, когда Родине понадобилась помощь.
Черкасовское движение просуществовало до середины 50-х годов, и в том, что Сталинград сумел быстро вернуться к жизни, огромная заслуга женщин, которые после своей основной работы, шли на стройки, зарабатывая кровавые мозоли. Уже В 1943 году черкасовское движение появилось в Ленинграде, Киеве, Воронеже, Минске, Севастополе, Ростове, Смоленске, Харькове...
Но именно Сталинград стал первым из разрушенных советских городов, который возрождался из руин народной стройкой. Александра Черкасова была поистине душой движения. Она успевала везде и для каждого умела находить нужное слово. Её все звали баба Шура, а бабе Шуре в то время было 32 года!
Она пережила то, что, казалось, пережить невозможно. С двумя детьми ютилась в щели у Мамаева кургана, когда пришли немцы. Как она осталась жива, как сберегла детей в том пекле – уму непостижимо. Но – выжила. И сохранила детей. Знаменитый Яков Павлов писал Александре Максимовне: ««Я очень рад и благодарен вам за то, что вы восстановили дом, который я защищал. Спасибо вам, родные. Ваш труд вдохновляет нас на подвиги, и я заявляю вам: скоро мы будем в Берлине!»
До Берлина идти с боями предстояло ещё почти два года. Шла война, и основные тяготы по устроению быта Сталинграда легли на плечи женщин. А у них, как всегда, на первом месте значились дети. Которых надо было кормить, одевать, учить. И первое, и второе, и третье тогда в 1943-ем было очень сложно осуществить. Но разве когда-нибудь сталинградок останавливали сложности?
Первый приказ директора школы №6 Ворошиловского района Антонины Крюковой: «Силами коллектива учителей, привлекая учащихся, произвести необходимый ремонт в квартире, отведённой под школу. Для чего необходимо: очистить помещение. Забить окна. Навесить двери. Приобрести столы и стулья. 28 февраля 1943 год».
Разрушенная квартира без окон, без дверей – но это была школа! Сутки учителя и их малолетние помощники не вылезали из квартиры и всё-таки привели её в мало-мальски надлежащий вид. И занятия начались уже 2 марта. Проходили они в двух комнатах. Часто один учитель вёл сразу два урока. С помощью родителей наладили печь. Оконные проёмы заделали жестью. Леса не было – в Сталинграде всё, что могло гореть, сгорело. Чтобы в комнаты проникал свет, на место форточек приделали большие зелёные бутыли, найденные на консервном заводе. Сквозь стекло еле пробивались солнечные лучи, окрашивая выщербленные стены и лица детей в какой-то призрачный жутковатый свет.
В следующем 1943-1944 учебном году в школе было уже 15 классов, а учащихся – 515 человек. Так начиналась знаменитая «полусотка» – школа №50, ныне – классическая гимназия №5.
К 1944 году в городе работали несколько десятков школ, в них занимались 22000 детей.
Была у женщин ещё одна многотрудная особенная работа. Она началась сразу после того, как отгремел на сталинградской земле последний выстрел. Санитарные дружинницы пролезали в задымленные развалины, отыскивали оставшихся в живых, особенно – детей. Рвали себе сердца от вида маленьких комочков жизни, переживших ужасы бомбёжек, голода, холода. Многие дети не могли говорить, не могли двигаться, казались живыми трупиками. Их доставляли на приёмные пункты, в больницы, детские дома, которые сразу же стали открываться в израненном городе.
В феврале 1943 года открылись четыре детских садика. Они размещались в блиндажах, подвалах, во временно сооружённых укрытиях из железных листов, битых кирпичей.
На 1 августа 1944 года в Сталинграде работали 88 детских садов, в которых воспитывались 7806 детей. Предприятия помогали изо всех сил. Например, в октябре-ноябре 1943 года для детских садов они изготовили 500 кроватей-раскладушек, 300 стульчиков, 260 столиков, 100 шкафчиков. Среди грузов, поступающих в Сталинград из разных городов Советского Союза, находились мебель и посуда, игрушки и книги. Подарки детям Сталинграда с трогательными надписями присылали малыши других городов и сёл.
Наступал новый, 1944-й год. В блиндаже на Мамаевом кургане располагался детский садик. Наперекор войне, наперекор всему было решено устроить праздник. С большим трудом нашли где-то ёлку, установили в блиндаже. Игрушки воспитатели делали сами. Новогоднюю иллюминацию заменяли светильники, изготовленные из снарядных гильз. Их трепетный свет выхватывал из полумрака торжественно-счастливые лица детей. А потом открылась дверь, и вошёл Дед Мороз. Самый настоящий – с бородой, с усами, в тулупе. И никто не узнал в нём, а, может, и не хотел узнавать воспитательницу маму Танечку. Дед Мороз рассказывал замершим малышам о том, как сражаются на фронте их отцы; как вернутся они домой, и какая счастливая наступит жизнь…
