Наша родная волгоградская (царицынская, сталинградская) земля обладает потрясающим уникальным свойством. Здесь, как, может быть, нигде более, встречаются люди невероятного мужества, несгибаемой стойкости. Люди безукоризненной нравственности и чувства долга.
Более того, земля наша награждает этими высокими качествами и тех, кто ступает на неё. И не данное ли свойство стало одним из важнейших источников Сталинградской Победы 75 лет назад?
Но сейчас речь пойдёт не о воинах, а о человеке, сугубо мирном. Первый настоятель Царицынского храма Александра Невского
Яков Петрович Горохов всю жизнь проповедовал мир и любовь. Не только потому, что был священником, как и отец, и дед его, но и по движению сердца. За свои убеждения он заплатил жизнью, приняв мученическую смерть, но не отрёкся от них.
Самый большой собор в Царицыне открылся в бушующем 1918 году. Судьба его не заладилась с самого начала. Строился он как благодарность за чудесное спасение царской семьи в железнодорожной катастрофе 1888 года. Поезд сошёл с рельс, в царском вагоне начала обрушиваться крыша, богатырь Александр Третий держал многопудовую тяжесть на своих плечах, пока жена, дети со всей прислугой не выбрались наружу. Этот подвиг ускорил кончину императора. Понятно, что в 1918 году революционные власти красного Царицына крайне неодобрительно отнеслись к увековечению какой-либо памяти о царе.
Протоиерей Яков Горохов, уроженец Камышина, прибыл в наш город после окончания Московской духовной академии, служил в Успенском соборе – главном храме Царицына. Он стал первым настоятелем нового собора и, следовательно, персонифицировался с неугодным для властей храмом.
Вдобавок, протоиерей и без того не пользовался благосклонностью у большевистских руководителей. И не только – большевистских. При Временном правительстве он арестовывался за то, что в своих проповедях выступал против свершившейся революции. Отделался, правда, довольно мягко: неделю просидел под домашним арестом.
Яков Петрович считал, что он должен оставаться верным данной им присяге на верность российскому государству, пусть уже казнённому, разрушенному, истекающему кровью. И, конечно же, императору как верховной власти. А потому вознёс заупокойную молитву русскому царю и его семье, расстрелянным большевиками в июле того же 1918 года.
Он прекрасно понимал, на что идёт. Кровавые чрезвычайки уже показали себя во всей красе, расстрелы шли по городу, не прекращаясь. Но протоиерей не смог противиться велению долга и чести, как он их понимал.
Новый арест, пребывание на печально известной барже смерти. Где под ногами узников плескалась вода, где не хватало воздуха, и уходя, никто не мог сказать, вернётся ли вообще на свет Божий.
И в этот раз воронёное крыло смерти пронеслось мимо, лишь коснувшись плеч. В Царицын вошли войска Врангеля. Протоиерей отслужил в храме пышный молебен, благодаря Господа за избавление от наказания. Через полгода это ему припомнят. В январе 1920 года Царицын снова стал красным. Зазвучали выстрелы в подвале главного дома ЧК (на месте нынешних «Волжских парусов»). Яков Петрович вновь оказался под арестом.
В этот раз его спасло то, что он прятал раненых красноармейцев, когда в городе хозяйничали белые. Они тоже не особо церемонились с теми, кого считали врагами, красноармейцев ждала верная смерть, если бы не самоотверженность протоиерея. В ЧК его простили в память о подвиге, строго предупредив.
Но что значили угрозы для человека, который всегда и во всём поступал так, как требовала его совесть, не сообразуясь с требованиями момента? Яков Петрович вступил в переписку с одним из заключённых. На допросе он отказался назвать имя посредника, который передавал ему письма из чекистской тюрьмы, и был обвинён в контрреволюционной деятельности.
Существует версия, что протоиереем заинтересовался сам «всесоюзный староста» Михаил Калинин, пребывавший в Царицыне. Он поинтересовался у священника, как тот относится к Советской власти.
– Приемлю как наказание Божие, – последовал спокойный уверенный ответ.
Был ли такой случай в действительности, неясно. Но ответ на поставленный вопрос характерен для протоиерея, по-другому он бы не смог. Да и не захотел бы. Судьба Якова Петровича была решена. Его расстреляли в ночь на 31 мая 1921 года. О месте его последнего успокоения ведает один лишь Бог.
Протоиерею Якову Петровичу Горохову было всего 40 лет.
Храм Александра Невского, место последнего служения мученика, вскоре был закрыт. Поиздевались над ним вволю, пытаясь приспособить под нужды власти. Не вышло, не приживалась здесь ни одна контора, ни одно учреждение.
Ровно через 11 лет после гибели своего настоятеля, 21 мая 1932 года, грандиозный собор был взорван. Взрывчатку заложили таким образом, что храм как бы приподнялся в воздухе и тяжело осел, окутанный клубами пыли. Потом его кирпичами мостили сталинградские улицы, кирпичи эти находили при строительстве нового здания собора в затрибунной части Площади Павших борцов.
Сегодня храм Александра Невского оживает. Пусть, немного в другом месте, недалеко от прежнего, но – воссоздаётся точной копией погибшего. Народная стройка идёт полным ходом. Есть надежда, уверенность даже, что через три года, в 2021 году, строительство будет завершено. Аккурат, к 100-летию мученической гибели протоиерея Якова Горохова.
И на первой же службе вспомнят о нём.
Не могут не вспомнить…
