В Музыкальном театре состоялась премьера мюзикла «Алые паруса». Авторы либретто Михаил Бартенев и Андрей Усачев создали мотивы повести-феерии Александра Грина, а положил их на музыку известнейший композитор Максим Дунаевский.
Музыка – не просто замечательная, она – великолепна во всех смыслах, и если под неё просто прочитать вслух повесть, успех будет гарантирован. Ну а поскольку имеется либретто, то будем говорить не о повести, а о мюзикле «Алые паруса».
Немного перефразируя нашего Пушкина, возьмём на вооружение выведенное им правило: художника должно судить по законам, которые он сам создал. В данном случае, не судить, конечно, но – попытаться понять, что хотел сказать нам режиссёр-постановщик Александр Кутявин, и как это у него получилось.
Театральная программка не зря предупреждает зрителя, что спектакль создан по мотивам легендарной феерии. От первоосновы тут осталось не так уж много. Значительно расширен список действующих лиц и конфликтов, но зато урезана основная идея произведения. Грин хотел сказать нам, что жизнь – довольно скверная штука, однако нужно оставаться человеком и верить в лучшее. В спектакле
Музыкального театра осталась лишь первая половина гриновского построения. А именно: жизнь – довольно скверная штука. Под укороченный тезис и подгоняется весь спектакль.
И, надо сказать, много в том преуспевает. Злодеи здесь – так уж действительно изверги и лиходеи. Вот Меннерс (Андрей Жданов) не просто отказывает матери грудной Ассоль (Светлана Османова) в помощи, но и устраивает ей принудительный стриптиз. Бедная женщина умирает, не вынеся унижения, предварительно исполнив прелестную арию. Кажется, это самая короткая роль нашей звезды Светланы Османовой за все годы её служения на волгоградской сцене.
Сам Меннерс, по вине, отца Ассоль Лонгрена (Леонид Маркин), гибнет в пучине, чтобы потом, подобно тени отца Гамлета, явиться и рассказать миру о своём убийце. Жена Меннерса (Анна Стрельбицкая) гонит и преследует бедняжку Ассоль (Валерия Головкина) так, будто это она сгубила Меннерса, а не её папа. Да и сам папа вдруг пускается во все тяжкие, устраивает загул, ввязывается в драку, за что и попадает в тюрьму, откуда его выкупает сын Меннерса Хин (Максим Сытин). Но не из милосердия, а по-подлянски, в обмен на любовь Ассоль. Мрак сгущается, сгущается, и, в конце концов, зло на сцене становится почти осязаемым.
Согласитесь, оставаться человеком и верить в лучшее в таких невыносимых условиях очень и очень сложно. Поэтому совершенно логично – в спектакле каждый старается быть хуже, чем он есть на самом деле. Даже Ассоль соглашается плыть по течению, отдавая руку нелюбимому Хину. Но поскольку нельзя же окончательно рвать с любимым многими и многими произведением Александра Грина, алые паруса всё-таки появляются в финале. Но, полное впечатление, что появляются лишь по прихоти молодого авантюриста Грэя (Александр Куприн), которому надоело бесцельно шляться по жизни. А потому торжество любви и справедливости, если и происходит, то совсем негромко, как бы стесняясь своей неуместности и, по большому счёту, никчемности.
Это то, что касается концепции спектакля. Может быть, Александру Кутявину вовсе такого не хотелось, но вышло именно так. Теперь – о воплощении. А вот здесь позвольте снять шляпу. Музыка находится в преискусных руках Вадима Венедиктова, и что тут можно сказать, кроме восторженных восклицаний и почтительнейших междометий?
Художник-сценограф Алексей Михальчёв и художник по костюмам Ирина Елистратова снова удивили размахом и высотой творческого полёта. Наслаждение наблюдать за ним и расшифровывать занимательные пируэты.
Мне уже как-то приходилось говорить о том, что танцы, поставленные Еленой Щербаковой – сами по себе спектакли. Здесь действительно танцуют все и всё. Иногда кажется, что декорации тоже пускаются в пляс, не в силах оставаться в неподвижности.
Соглашаться с концепцией спектакля или нет – глубоко личное дело каждого. Но что странно (или наоборот – закономерно) – самые впечатляющие актёрские работы получились как раз вопреки навязанной концепции. Это то ли волшебник, то ли бродяга Эгль (Роман Байлов). Он – весь из гриновской феерии, ему очень неуютно здесь, и он исчезает по-английски, никак не влияя на последующие события.
Это Хин Максима Сытина – добрый малый, который ну никак не вписывается в предписанные ему рамки злодея, он просто борется за свою, невесть откуда нагрянувшую любовь. Это великолепная иудео-христианская парочка в исполнении Анатолия Дербенцева и Игоря Шумского, пытающихся соединить, казалось бы, несоединимое и примирить непримиримое. Это хозяйка борделя (зажигательное блиц-шоу неотразимой Лады Семёновой) появившаяся лишь потому, что скверная жизнь немыслима без порока.
Это, наконец, сам Лонгрен. В сценах с Ассоль, особенно, с малышкой, Леонид Маркин неописуемо искренен, нежен, несёт в себе свет очень сильного и тёплого чувства, которое относится не только к дочери, но и окружающему миру.
И, конечно же, нельзя не отметить воспитанников школы «Воскресение», самозабвенно отдающих сцене свои, немалые уже, силёнки. Рядом с ними и взрослым нельзя ударять в грязь лицом. Здесь, однако, есть своего рода парадокс. Само появление юных актёров несёт угрозу придуманной постановщиком идее. Всё просто: там, где резвятся дети, нет и не может быть места унынию и безверию. Даже если жизнь и показывает не самые лучшие свои стороны, всё равно когда-нибудь однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус…
